Полная официальная форма именова­ния человека, принятая в нашей стране (ученые иногда пользуются термином антропонимическая формула), состоит из трёх элемен­тов: имени, отчества и фамилии. Но так было да­леко не все­гда. В одних случаях указывали одно лишь имя, в дру­гих — число именований было даже бо­лее значительным, чем современная нам трёхчленная формула (1500 г. — Иванец Беляица Гридин сын Дурова Тру­сов внук Воробина, помещик).Большее внимание полному именованию челове­ка уделяли, например, в случае его вы­сокого социального положения или же при упоминании в документе несколь­ких тёзок. Процесс выработки совре­менных правил именования возник не сразу и продолжался много столетий. При Екатерине II даже был издан соот­ветствующий указ, согласно которому полным отчеством следовало имено­вать лишь чиновников первых пяти клас­сов табели о рангах. Чиновники VI–XVIII классов могли быть записаны лишь с по­луотчеством: Иванов, Васильев, Ники­тин… Прочим же чиновникам было ука­зано и вовсе "отчества не указывать". Лишь в XIX веке современная формула именования была окончательно оформ­лена и закреплена законодательно. Та­ким образом, мы видим, что часто встре­чающееся в научно-популярной литера­туре утверждение, будто бы традиция об­разования фамилий была заимствова­на русскими «с Запада», далека от ис­тины. Поиск окончательного варианта такой формулы был основан на само­бытных традициях. Но вот что действи­тельно мы позаимствовали, так это на­звание ФАМИЛИЯ, хотя и в значении от­личном от первоначального.

Впрочем, и у других европейских на­родов обычаи официального именова­ния далеки от однообразия. Ближе все­го нам, пожалуй, греческий «образец». У древних греков было принято в докумен­тах называть человека по имени и отче­ству. Нередко добавлялось указание на этническую принадлежность; чаще все­го это было название родного города. У аристократов в широком употреблении были и родовые прозвища, образован­ные от имени предка. Кстати, в насто­ящее время полная антропонимическая модель греков выглядит примерно так же, как и у восточных славян. Она состоит из личного имени, отчества и фамилии; например, в записи Георгиос Димитриу Феодоракис имя Димитрий употреблено в родительном падеже (т.е. буквально Димитрия ‘сын’), а уменьши­тельный суффикс -акис схож со знако­мым нам славянским -енко (буквально ‘маленький’ Фёдор).

У древних римлян ещё в VI веке до н.э. было принято называть человека только по его личному имени. Но уже к III веку до н.э. у римлян получает рас­пространение обычай именования че­ловека «с отчеством». Например, за­пись Marcus Marci filius аналогична древ­нерусской записи Марк Марков сын. Появляется в римской традиции и обы­чай употребления так называемого cognomen (дополнительное имя). Пер­воначально когномен возник как обыч­ное прозвище (Като — «хитрый», Лонгус — «длинный», Сулла — «рыжий» и др.), но именно он стал передаваться по наследству и развился в подобие со­временных фамилий. При записи полного именования римлянина могли указываться и другие его «паспортные» данные: чей внук, чей правнук, к какому роду принадлежит и т.д. Но столь «гро­моздкие» способы именования приме­нялись лишь для представителей знат­ных родов. Упоминая граждан «попро­ще», не говоря уже о рабах, по-прежне­му могли ограничиваться лишь одним личным именем. С возникновением христианской религии полные имено­вания стали дополняться именами свя­тых. А к V веку н.э. большинство людей в Риме стали именоваться лишь одним именем — христианским. Поэтому вновь потребовалось дополнительное именование, которым стало опять-таки привычное славянам отчество: оно могло образовываться из имени отца в родительном падеже (Паулюс Петри, т.е. Павел Петров) или при участии пред­лога de (Паулюс де Петро).

Из этих отчеств и возникли в Венеции в IX в. первые полноценные фамилии. Разумеется, оформление фамилии происходило тем раньше, чем более вовлечённым был конкретный человек в торговые и иные отношения, требую­щие юридического оформления. По­этому процесс «офамиливания» венецианцев так же, как позднее и в других странах Европы, и у нас в России, не был одномоментным, а растянулся на несколько веков. Большую помощь в признании фами­лий оказала като­лическая церковь: на Тридентском соборе (1564 г. ) было принято ре­шение о том, что при крещении ре­бёнка священник должен записы­вать и его фами­лию. Но и после этого оформление фамилий в Европе продолжалось ещё не одно столетие и далеко не по единым правилам.
Современные испанские фамилии, как правило, состоят из двух частей: фамилий по отцовской и по материнс­кой линиям. Например, если мужчина с фамилией Веларде Мартинес (Velarde Martinez) женится на женщине с фамилией Гонcалес Ромеро (Gon­zalez Romero), то их дети будут носить фамилию Velarde Gonzalez. А вот у жены будет другая фамилия: Gonzalez Velarde. Более того, благодаря исполь­зованию предлога de, союза y, артик­ля и их сочетаний (например: de la, de los, de las, del), способов образования аристократических фамилий может быть несколько: Josefa Fernandez de Garay, Rosa Arciniega de la Torre, Teresa Alvarez del Castillo и т.д.

Но есть в истории становления ис­панских фамилий одна особенность, сближающая их с русскими. Известно, что огромное число русских фамилий возникло гораздо раньше их официаль­ного «признания». Иначе мы не имели бы сегодня в России такого большого числа Гусевых, Карасёвых, Лопатиных и, конечно же, Медведевых. Ведь мирс­кие имена перестали официально фик­сировать в документах ещё в начале XVIII века. И у испанцев обязательное нали­чие фамилий было окончательно вве­дено, как и у нас, лишь в XIX в., когда прозвища в документах давно уже не указывались. Но именно они стали ос­новами многих испанских фамилий. Да и в случаях, когда фамилия была записана «по правилам» (от официаль­ного имени), вместо неё часто продол­жали использовать традиционное се­мейное прозвище. А вот в Исландии фамилий нет и се­годня. В этой стране старину не только чтут и воспевают, но и охраняют зако­нодательно. В 1925 году здесь был при­нят закон, предписывающий следую­щее: «Никто не должен брать себе фа­милию в нашей стране». Каждый ислан­дец, как и две тысячи лет назад, имену­ется только по имени (одному или двум) и отчеству, например: мужчина — Gunnar Benediktsson, женщина — Sigridur Stefansdottir. Отчество исландца может быть запи­сано и от имени матери. Иногда добав­ляется указание на название селения, в котором родился данный человек или его предок. Тогда его полное имя дей­ствительно напоминает отрывок из древней саги: Вивиль, сын Гейрмюнда из Вёра (Vivil Geirmundsson ur Var) или Карл, сын Гриса из Наттфаравика (Karl Grisson fra Nattfaravik). Но такие случаи — лишь исключение из правил. И, кста­ти, в телефонном справочнике Рейкья­вика все абоненты расположены в ал­фавитном порядке… по имени, за ко­торым следует отчество. Вообще, все скандинавские народы весьма долго пытались сохранить свои отчества, но, в отличие от восточных славян или греков, им этого сделать не удалось. В Швеции в среде крестьян­ства отчества были в широком употреб­лении до конца XIX века (в 1901 г. их ис­пользование было запрещено), а в Нор­вегии в сельской местности отчества употреблялись вплоть до середины XX в. В Дании борьба администрации с от­чествами началась значительно рань­ше — уже в 1828 г. был издан закон о запрете употребления отчеств: из них сделали фамилии. Кстати, желание упростить свою систему именования, «чтобы было как у всех в Европе», со­служило датчанам плохую службу. При отсутствии других компонентов в име­новании возникло большое число повто­ров имени и фамилии, это весьма за­путывало и усложняло делопроизвод­ство. Поэтому в 1904 году датское пра­вительство в законодательном поряд­ке «предложило» гражданам изменять старые фамилии таким образом, что­бы они отличались от традиционных отчеств. Этот закон был отменён лишь в 1961 году. Возможно, датчанам уда­лось несколько «поправить» ситуацию с однотипными фамилиями. А вот у шведов ещё в середине XX века на 8,9 млн. граждан более 380 тыс. человек носили фамилию Andersson, более 364 тыс. — Johansson и около 334 тыс. — Karlsson. Самая необычная история приклю­чилась с фамилиями скандинавских дворян и той части бюргерства, кото­рая в XVII–XVIII вв. принадлежала к чис­лу наиболее образованных или состоятельных граждан. Стремление быть по­хожими на «настоящих европейцев» привело к появлению в их среде фамилий, копирующих, в первую очередь, немецкие. Многие из них и в Дании, и в Швеции часто просто сочиняли себе фамилии, напри­мер, путём изменения звучания на немец­кий или латинский манер или даже мето­дом перевода их на эти языки. Более того, некоторые добавляли в фамилию не су­ществующие в скандинавских языках пред­логи von и de, которые у немцев и францу­зов были атрибутами принадлежности к дворянству. Разумеется, никакого дворян­ского титула во Франции или Германии их обладатели при этом не получали. Но, в отличие от итальянцев или испанцев, у ко­торых предлог de тоже активно использо­вался в фамилиях, но не имел яркого ари­стократического оттенка, здешние дворя­не, вероятно, были уверены, что такое зву­чание их фамилию сильно облагоражива­ет. Надо думать, немало повеселили они своих современников. Не меньше, чем со­временных россиян развлекает «новорус­ское дворянство», численность которого неуклонно растёт... Может быть, вскорости и у нас появят­ся свои фон-Митрофановы, де-лос-Лужковы, Ля-собчаки или д`Устиновы, создав тем самым новую моду в российской антропонимической системе? А там, глядишь, при поддержке уже вполне дворянской Думы дозреет и закон о запрете употреб­ления в России отчеств. И мы тоже будем совсем «как европейцы». Вот только ка­кие? Они-то разные.